Please note, this is an approximate translation provided by Google Translate

Володимир Хандогій: Без ООН наша планета була б набагато більш небезпечним місцем для життя (газета "2000")

Українська

Возможности отечественного Министерства иностранных дел не задействованы на полную мощность. Такой вывод напрашивается после беседы с президентом недавно созданной Украинской ассоциации внешней политики Владимиром Хандогием (досье) — опытным дипломатом, проработавшим в структуре министерства четыре десятка лет.

Как создавалась наша дипломатическая служба? Следует ли Украине вступать в НАТО? Почему еще рано «хоронить» ООН? Помогут ли добиться мира Минские соглашения? Эти и многие другие вопросы мы обсудили с Владимиром Дмитриевичем во время более чем двухчасовой беседы.

В разные годы он работал в постпредстве УССР, СССР и Украины при ООН, представлял нашу страну в ЮНЕСКО и НАТО, занимал должности украинского посла в Канаде, Нидерландах, Бельгии, Люксембурге и Великобритании. С марта по октябрь 2009 г. исполнял обязанности министра иностранных дел, а затем этот пост занял нынешний президент Петр Порошенко.

Один на миллион

— Вы работали в системе МИДа 39 лет. Как менялось украинское внешнеполитическое министерство за эти десятилетия? Какие этапы становления отечественной дипломатии можно выделить? Какие, на ваш взгляд, наиболее значимые достижения МИДа УССР и Украины за это время?

— Новую историю украинской дипломатии можно разбить на две части. Советский период, который начался с 1944 г. и продлился до 1991 г., и эпоха независимости. Создание отечественного МИДа напрямую связано с результатами Второй мировой войны, когда УССР стала отдельным членом Организации Объединенных Наций.

Наша позиция, разумеется, полностью совпадала с основами внешней политики СССР. Ни о какой самостоятельной точке зрения речи быть не могло. Но тем не менее министерство иностранных дел республики было создано и реально функционировало. Структура готовила и воспитывала кадры. И сегодня с определенной долей гордости могу сказать, что в МИДе УССР работали профессионалы.

Нам давали отдельные поручения в рамках задач, которые стояли перед советской внешней политикой. В отличие от МИДов других союзных республик, Украина как член ООН отвечала за два больших участка работы: борьбу против апартеида[1] и за права палестинского народа.

________________________
1 Апартеид (африк. Apartheid — «рознь, раздельность», то есть раздельное проживание, работа) — официальная политика расовой сегрегации, проводившаяся в ЮАР с 1948 по 1994 г.

Посол УССР занимал пост вице-председателя специального комитета ООН против апартеида, где СССР отдельного участия не принимал. Сегодня для многих апартеид — что-то далекое и непонятное. Но с 1950-х до 1990-х гг. (пока данная система не рухнула) это была одна из важнейших тем международной политики.

Всем комплексом вопросов в ООН, который решала советская внешняя политика в рамках борьбы с режимом сегрегации в Южной Африке, в т. ч. — освобождение Намибии, занимался украинский МИД. То есть с профессиональной точки зрения это был очень серьезный участок работы. Мы готовили предложения (они, естественно, утверждались в Москве) к нашим директивам для советских делегаций, участвовавших в различных международных мероприятиях. В конце концов режим апартеида пал, а Намибия получила независимость.

Кроме того, в конце 80-х гг. по инициативе МИДа УССР была принята резолюция Генеральной Ассамблеи, которая вернула Совету Безопасности ООН уставную роль в решении вопросов многостороннего разоружения. Чтобы избежать ненужной конфронтации, как раньше говорили, двух систем, наш проект резолюции был внесен через делегацию... Кипра. В итоге именно благодаря усилиям наших дипломатов СовБез вновь нашел свое место среди органов ООН, несущих ответственность за создание системы регулирования вооружений.

— То есть можно даже говорить об определенной автономии украинского МИДа?

— Если и была автономия, то только в рамках общей внешнеполитической линии Советского Союза и утвержденных в Москве директив и указаний. Шаг влево, шаг вправо... Можно сказать, что в те годы МИД УССР был по своей сути департаментом МИДа СССР.

Хотя постпредство пыталось в той или иной форме подчеркнуть, что мы являемся отдельным государством — членом ООН. Например, мы не позволяли членам делегации СССР садиться на наши места в залах ООН. А такие попытки имели место. Разумеется, мало кто во внешнем мире воспринимал это серьезно.

А вот этапы независимой украинской дипломатии прослеживаются четче. И первый период начался с признания нашего государства.

— Интересно, МИД УССР в полном составе перешел в МИД Украины?

— Да. Надо сказать, что МИД УССР был совсем небольшой организацией — вместе с техническим персоналом нас было всего около 100 человек, из них около 60 — дипломаты. Это с учетом наших представительств в Нью-Йорке и Париже.

— Фактически один дипломат на один миллион населения страны...

— Да. Но МИД УССР стал ядром зарождающейся дипломатической службы независимой Украины. Считаю, что нам повезло больше других республик СССР, потому как создавали министерство не на голом месте.

Вопросы идеологического характера были отложены в сторону (кто кому служил, чьи указания выполнял и т. п.). Подход был исключительно профессиональный — были нужны подготовленные люди с опытом международной работы.

Естественно, кадров было недостаточно. Поэтому первое, что произошло, — стремительный количественный рост дипслужбы. А так как людей, особенно со знанием иностранных языков, не хватало, то и издержки в кадровой политике были. Но они вызваны объективными причинами.

Тем не менее в достаточно сжатые сроки удалось создать дееспособную дипломатическую службу. И уже в середине 1990-х мы могли полноценно участвовать в решении серьезных международных вопросов.

Политические назначенцы

— Кадровый дефицит до сих пор ощущается?

— Кадровые проблемы существуют, но здесь много факторов из сферы субъективного. Сказать, что есть количественная нехватка специалистов, нельзя. Мы всегда испытывали трудности с качеством сотрудников.

Во многих заграничных точках долгое время не назначались послы — это большой минус нашей кадровой политики. И это происходило, скорее, из-за проблем менеджмента. Были случаи, когда украинские послы в ключевых странах мира не назначались по году.

— Почему? Может, подбор персонала осуществлялся на основании личной преданности соискателей?

— Вполне возможно. Хотя мы и не знаем мотивации тех или иных назначений до конца, так как это прерогатива президента. МИД только подает кандидатуры соискателей. Но не исключаю, что подбирались люди, на которых президент мог положиться. И здесь вопрос не столько в личной преданности претендента, сколько, скорее, в доверии к этому человеку со стороны руководителя страны.

Это, наверное, важно, но на мой взгляд, личностные критерии не должны доминировать. На первый план должны выходить профессиональные качества дипломата. Да, в дипслужбах других государств есть т. н. «политические назначенцы». Такой подход практикуется, например, в США. Послами назначаются люди, которые каким-то образом способствовали избранию президента, активно участвовали, в том числе финансово, в предвыборной гонке. И в таких назначениях нет ничего странного. Но большинство послов — это все-таки профессионалы.

Дипломат должен четко знать, на какой период его назначили, и самое главное — что он будет делать по окончании каденции. У нас в этом смысле хаос полнейший. Это один из серьезных недостатков МИД.

Кадровая служба, на мой взгляд, так и не стала современным подразделением, обеспечивающим эффективную работу отечественного дипкорпуса. Принимается множество спорадических решений, абсолютно не понятных ни обществу, ни дипломатам.

Но, как бы там ни было, в начале 1990-х этап формирования дипслужбы завершился. Была пройдена т. н. «полоса признания» независимой Украины со стороны зарубежных стран, когда нами готовилось огромное количество документов, проводилась масса переговоров.

Но мало признать независимость страны, с ней еще нужно установить дипломатические отношения. Вот это было новым вызовом для нас. Если опыт многосторонней дипломатии мы обрели, работая в ООН и ЮНЕСКО, то двусторонних отношений УССР не имела.

Нужно было подписать соответствующие соглашения и открыть посольство. А где взять помещение? Вся зарубежная недвижимость СССР досталась России как правопреемнику Союза. Вопрос, почему так случилось, хотя и считается формально закрытым, все-таки, на мой взгляд, должен оставаться на повестке дня нашего внешнеполитического ведомства. Поэтому какие-то здания мы брали в аренду, какие-то покупали. И в этом вопросе очень помогла украинская диаспора.

Серьезным этапом дипломатической деятельности можно считать решение вопроса ядерного потенциала. Если говорить, был ли это правильный или неправильный шаг, нужно помнить, что вывод, я подчеркиваю, ядерного оружия СССР, которое всего лишь было размещено на территории Украины, являлось безальтернативным вариантом.

Другое дело, что мы получили взамен? Вот здесь можно говорить об упущенных возможностях добиться решения ряда вопросов, которые стояли перед нашей молодой страной в то время. Потому что сдача такого значительного ядерного арсенала — это очень серьезный шаг, и мы были вправе требовать за него адекватной компенсации.

В дальнейшем нашим приоритетом стало участие Украины в глобальных структурах, помимо ООН. Вступление в Совет Европы, ОБСЕ и в другие региональные и субрегиональные образования. Страна должна была выходить в большую политику на уровне международных организаций.

И, наконец, этап, который не имеет временных рамок. То есть развитие двусторонних отношений. Сегодня можно говорить, что создана достаточно широкая сеть наших посольств во всем мире. В настоящее время она даже может показаться несколько чрезмерной.

Считаю, что необходимо очень тщательно и взвешенно посмотреть на наше представительство в мире, устранить некоторые дисбалансы. Это надо рассматривать как технический вопрос. Политически любое государство заинтересовано, чтобы на его территории было как можно больше посольств. Но не все страны могут себе это позволить, исходя из финансовых соображений. Например, мы хотим, чтобы в Киеве были посольства всех государств, но мы не можем открыть дипломатические представительства во всем мире.

В такой ситуации требует дальнейшего развития и усовершенствования система назначений послов по совместительству. Я, к примеру, работая послом в Бельгии, выполнял параллельно такие же функции в Люксембурге, в Нидерландах, плюс еще возглавлял украинскую миссию при НАТО. И так заведено во многих странах, особенно — Африканского и Азиатско-Тихоокеанского регионов.

Ликвидация безграмотности

— Как президент Украинской ассоциации внешней политики (УАВП) вы заявили, что одна из задач организации — «влиять на выработку внешних политических приоритетов нашего государства и предлагать внешнеполитические рецепты для государственных органов». Какими вы видите механизмы такого влияния?

— В США уже около 100 лет существует организация FPA (Foreign Policy Association — Ассоциация внешней политики. — Авт.) со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Она была создана отставными американскими дипломатами, которые решили заняться объяснением всем гражданам США внешней политики тогдашнего президента страны Теодора Рузвельта. Естественно, не все решения были понятны, некоторые требовали разъяснительной работы.

Это было время после окончания Первой мировой войны, когда остро стоял вопрос о позиционировании США в мире. Тогда в Штатах были и сторонники изоляционизма, и сторонники экспансии — расширения влияния Америки в мире.

С течением времени ассоциация не только разъясняла дипломатические действия США, но стала абсорбировать мнение американцев о внешней политике и транслировать его руководству страны, чтобы президент и правительство принимали внешнеполитические решения в интересах народа. То есть ассоциация превратилась в коммуникационную площадку между гражданским обществом и властью.

Постепенно FPA стала авторитетным мозговым центром. Ее эксперты анализировали внешнеполитическую ситуацию во всем мире и взаимодействие США с другими странами. На основании результатов исследований они разрабатывают варианты решений для властных структур.

Вот примерно над созданием такой организации в Украине сегодня работаем и мы. Наши цели — разъяснение внешней политики страны на профессиональном уровне. К примеру, чтобы объяснить решения Генеральной Ассамблеи ООН, необходим человек, который знаком со всеми механизмами работы Генассамблеи, который точнее, нежели любой самый умный политолог, оценит правильность такого решения. У нас же внешнюю политику комментируют все, и каждый считает себя специалистом в этой области.

Кроме того, в стране остался невостребованным ощутимый интеллектуальный ресурс. Мы посчитали, что у совета директоров нашей ассоциации, который состоит из 12 человек, совокупный внешнеполитический опыт составляет 246 лет. Они могут предложить свои знания по интерпретации, разъяснению тех или иных внешнеполитических шагов, предложить свое видение развития процессов.

Как мы это будем делать? Во-первых, участвовать в медиапространстве, комментировать в СМИ те или иные внешнеполитические события. Во-вторых, проводить специализированные конференции и «круглые столы» с приглашением экспертов со стороны власти. Кроме того, мы готовим интерактивный сайт ассоциации. В общем, достаточно традиционные формы работы по взаимодействию между гражданским обществом и государством.

Мы хотим, чтобы у нас выступали министры иностранных дел, другие чиновники, влияющие на внешний курс Украины. Например, практически все президенты США, начиная с Теодора Рузвельта, делают на площадке FPA серьезные заявления, в которых очерчивают будущие внешнеполитические шаги своей администрации.

Еще одно важное направление, которое мы будем развивать, — участие в подготовке кадров для МИДа нашей страны. Сейчас, например, мы налаживаем процесс обмена студентами и преподавателями с дипломатическими вузами США и Европы.

— Получается, что ассоциация является проектом своеобразного внешнеполитического ликбеза. Вы считаете, что максимальное количество украинцев должны уметь анализировать внешнеполитические события? Что для этого нужно сделать в первую очередь? Насколько это реально осуществить, если, по некоторым данным, примерно 3/4 наших граждан никогда не покидали пределы страны? Что в такой ситуации нужно сделать, чтобы увеличить уровень внешнеполитической образованности населения, хотя бы наиболее активной ее части?

— Очень многие граждане не знают ни приоритетов нашей внешней политики, ни ее действующих механизмов. И в этом нет ничего предосудительного. Процент американцев, которые бывали за границей, гораздо выше, чем аналогичный показатель у нас. Но тем не менее в вопросах внешней политики большинство населения США разбирается так же слабо, как и многие украинцы. Главное, все они должны понимать, что внешнеполитический курс страны отвечает их чаяниям. Чтобы «национальные интересы», о которых так любят говорить дипломаты, были понятны народу.

Другое дело, что не обязательно сложные вопросы анализировать самостоятельно. К примеру, если наше правительство начинает развивать отношения с НАТО, то людям нужно просто объяснить, что Североатлантический альянс не является сегодня агрессивным блоком.

В 2008—2009 гг. мы вели активную разъяснительную работу. Даже издали комикс о НАТО для детей младшего школьного возраста. Сюжет книжки не содержал каких-то лобовых атак, речь шла о поездке маленького украинца в штаб-квартиру альянса в Брюсселе.

У людей должно быть мнение, но мнение — информированное, построенное на объективных данных. Сейчас ситуация с Крымом и Донбассом показывает гражданам, что игнорирование инструментов коллективной безопасности в прошлом было ошибочным, что привело к непредсказуемым последствиям. В результате уровень поддержки украинцами евроатлантической интеграции вырос в разы.

Но как достучаться до всех? У нас очень большая страна. Лет семь назад вопрос о вступлении Украины в НАТО предлагали вынести на всенародный референдум. И мне очень понравился аргумент одного из сторонников атлантического курса: «Если мы на референдуме зададим вопрос об устройстве синхрофазотрона, то давайте для начала объясним людям, что такое синхрофазотрон».

На самом деле это вопрос политики руководства страны. Ведь референдум о вступлении в НАТО провели только пять стран бывшего Восточного блока. Один референдум состоялся в Испании, но он касался выхода из альянса. Тогда плебисцит инициировало правительство социалистов. Кстати, большинство испанцев не захотели покидать НАТО.

Твердая тройка

Владимир Хандогий— Вы особо подчеркнули, что УАВП не находится в оппозиции к государственным структурам вообще и к МИДу — в частности, и вы надеетесь на плодотворное сотрудничество с ними. Тем не менее какую оценку вы бы поставили украинскому МИДу периода после майдана?

— Удовлетворительно.

— Почему не «отлично» или «неуд»?

— Давайте сделаем скидку на тот период времени. Вспомним турбулентные явления и трагические события, которые происходили у нас. И в это сложное время дипломатии удалось удержать многие страны в русле поддержки Украины, донести миру суть «революции достоинства». Я думаю, что в ситуации продолжающейся агрессии, потери части территории дипломатам, как и другим представителям власти, трудно рассчитывать на более высокие оценки.

С другой стороны, были допущены и серьезные ошибки, которые не позволяют мне поставить МИД «отлично» или «хорошо». В период «временщиков» — временно исполняющих обязанности — многие посольства в ключевых государствах Европы оказались обезглавленными.

Я не хочу объяснять причины этого конспирологией, но как можно было в одночасье убрать послов из Парижа, Лондона, Варшавы, Копенгагена и некоторых других стран? Например, меня без каких-либо объяснений уволили с должности Чрезвычайного и Полномочного Посла Украины в Великобритании за пять дней до президентских выборов. Причем о своем отзыве я узнал из новостей в интернете.

Таким образом, мы потеряли рупор, важнейший механизм воздействия на зарубежную аудиторию, каковым является посол. К примеру, в период после майдана, во время аннексии Крыма я два-три раза в неделю выступал на ведущих британских телеканалах. После моего отъезда посол РФ в Великобритании получил монополию на освещение украинских событий в местных СМИ.

Более того, нового главу украинского дипломатического представительства в Великобритании назначили лишь спустя полтора года после того, как уволили меня. Я понимаю степень давления на руководство страны в тот период, сложность внешнеполитической ситуации, но все равно считаю, что тогда в руководство МИДа пришли не совсем подготовленные люди, которые не смогли или не захотели уберечь дипломатическую службу от необоснованных нападок, вызванных конъюнктурой момента.

— Каковы главные внешнеполитические приоритеты Украины сегодня?

— Прекращение военных действий на территории Донбасса и возвращение Крыма.

— Является ли нынешнее обострение отношений с Россией последствием неправильно расставленных ранее внешнеполитических приоритетов, недопонимания геополитической роли Украины в современном мире? Можно ли было избежать военных действий в восточных регионах нашей страны, применяя исключительно дипломатические инструменты?

— На каком-то этапе мы уверовали в то, что наш сосед, близкий исторически, культурно и даже в плане семейных отношений, никогда не будет решать свои геополитические проблемы посредством агрессии против Украины.

Поэтому вопросами безопасности мы серьезно не занимались никогда. Периодически предлагали подумать об инструментах коллективной безопасности, предпринять шаги по развитию отношений, к примеру, с НАТО. Но многие политики считали, что нам это не нужно.

Оказалось, что это была ошибка в оценке вероятных угроз. Вопрос потенциального противника был размыт, мы не создали концепцию национальной обороны. То есть сегодняшний приоритет внешней политики — выход из сложившейся ситуации и восстановление территориальной целостности Украины. На этом направлении сейчас сосредоточены все силы, в том числе — дипломатические.

— Трагические события под Верховной Радой 31 августа показали неоднозначность восприятия украинским обществом Минских соглашений по пресловутой шкале «перемога — зрада». Так чем являются эти соглашения с точки зрения опытного дипломата?

— Минские соглашения не идеальный инструмент. Но, к сожалению, у нас другого механизма нет, хотя все мы видим его изъяны. Но самое главное — эти соглашения очень неоднозначно воспринимаются обществом. Уже одно это должно было подтолкнуть власть, во-первых, к подробному объяснению гражданам всех нюансов документа, его неизбежности на данном этапе.

Во-вторых, не отвергая Минских соглашений, искать альтернативные варианты решения проблем и не зацикливаться на одном-единственном документе. Смотрите, арабо-израильский конфликт на Ближнем Востоке длится уже много лет. В его разрешении задействованы масса механизмов: Генеральная Ассамблея ООН, Совет Безопасности, квартет, другие политические конфигурации из разных игроков, Лига арабских стран, специальные конференции по Ближнему Востоку и т. д. и т. п.

Нужно искать возможности. Не нужно говорить, что мы, мол, лишим Россию права вето в СБ ООН — не будет этого. Вообще в таких вопросах слишком громкие заявления вредны. Работая за кулисами, предлагая и оценивая другие форматы переговоров, можно добиться гораздо большего.

Мы, например, без каких-либо на то оснований забыли о Будапештском меморандуме. Сказали, что РФ грубо его нарушила и все. Но за нарушения существуют определенные репрессалии. Необходимо выносить этот вопрос на обсуждение широкой международной общественности. Для юристов-международников тут широкое поле деятельности.

Я не выступаю за отказ от минского формата, но есть ли уверенность в том, что он достигнет своей цели — восстановления территориальной целостности Украины? Поэтому нужно искать и другие пути. Так, задействованы далеко не все механизмы ООН. Как гласит азбука дипломатии, всегда нужно иметь «план Б».

Чрезвычайно важный политико-правовой ход — частичное признание юрисдикции Международного уголовного суда, хотя Верховная Рада и не ратифицировала Римский статут. Все эти шаги направлены на диверсификацию способов решения наших проблем. Но опять же нам никто не объясняет, почему принято именно такое половинчатое решение.

Международная механика

— Сегодня все чаще, особенно в нашей стране, говорят о том, что эффективность ООН себя уже несколько изжила. Наиболее радикальные обозреватели чуть ли не пророчат организации судьбу Лиги Наций. Много голосов звучит по поводу реформирования СовБеза ООН. Какое будущее ожидает организацию?

— Возможности ООН еще далеко не исчерпаны. Да, СовБез блокирован Россией, но есть и другие варианты. Специалисты могут их подсказать. К примеру, механизм Генассамблеи, который специально разработан в 1950 г. для ситуации, когда СБ оказывается не способным выполнять свои функции из-за права вето, которым пользуются его постоянные члены. Я имею в виду резолюцию №377 «Единство в пользу мира».[2]

________________________
2 Документ регламентирует передачу прав Совета Безопасности Генеральной Ассамблее для применения, в том числе вооруженного вмешательства под флагом ООН.

В конце концов, есть статья 51 устава организации, которая говорит о праве государства на индивидуальную и коллективную самооборону в случае, если СовБез никак не может повлиять на ситуацию.

В обозримом будущем я не представляю себе международные отношения без ООН. Да, существует неудовлетворенность, имеются претензии к организации с точки зрения эффективности ее работы. Но это же не какая-то независимая структура — это коллективная воля ее 193 членов.

Безусловно, ООН требует реформирования. Но, опять же, нужно смотреть на мир трезво. Вот сейчас в России говорят, что нужно штаб-квартиру ООН перевезти из США в другое место. Забавно, но в 1980-х этого же требовали американцы. Тогда как раз организация принимала множество жестких резолюций, бивших по США.

Но умные люди, в первую очередь власти Нью-Йорка, посчитали, что ООН — это очень серьезный источник доходов для города. Колоссальный штат сотрудников организации тратит деньги в США. А местные банки получают миллиардные поступления ежегодно. В общем, американцы от идеи переезда отказались.

Без ООН наша планета была бы гораздо более опасным местом для жизни. Поэтому слухи о кончине организации преждевременны, у нее большое будущее. Украине нужно просто активней и профессиональней задействовать все механизмы ООН — у наших дипломатов там непочатый край работы.

— Вы последовательно выступали за сближение Украины с ЕС и НАТО. 5 марта 2009 г. в Брюсселе в качестве и. о. министра иностранных дел нашей страны принимали участие в заседании Комиссии Украина—НАТО. Тогда альянс объявил о намерении вернуться к формальным отношениям с Россией. Вы высказались за важность укрепления отношений между НАТО и Россией, так как «если эти отношения будут развиваться в позитивном ключе, это соответствующим образом будет положительно влиять и на наши евроатлантические ожидания и планы». Что с тех пор пошло не так? Очевидно, что в обозримом будущем никакого сближения НАТО и РФ не произойдет. Как это повлияет на евроатлантические ожидания Украины?

— В то время главным препятствием на пути Украины в НАТО являлось отсутствие консенсуса в нашем обществе. Многие граждане страны опасались, что сближение с альянсом повредит отношениям с Россией. Поэтому тогда развитие сотрудничества НАТО и РФ было бы идеальным фоном для нашего продвижения в эту трансатлантическую структуру.

Россия, к сожалению, не воспользовалась протянутой рукой. И я с вами согласен, что в обозримом будущем сближения НАТО с Москвой ожидать не приходится. Повлияет ли это на наш вектор? Не думаю.

Альянс не ставит в зависимость потенциальное членство Украины в блоке от отношения к этому со стороны России. Для НАТО всегда было главным соответствие критериям членства в различных областях: военной, экономической, соблюдения прав человека и т. д. И второе — поддержка вступления в блок со стороны граждан страны-претендента.

Сейчас Украиной принята новая доктрина, но там идет речь лишь о евроатлантической интеграции. Прекрасно, что отменили внеблоковый статус государства, вернули в политический лексикон европейский выбор. Но я считаю, что наша позиция о членстве в альянсе должна быть сформулирована более четко. Не нужно выписывать временные рамки процесса, но стратегия на вступление в НАТО должна быть закреплена однозначно как наиболее эффективный механизм защиты нашего суверенитета.

— Когда в конце 2013 г. Виктор Янукович в ходе саммита в Вильнюсе внезапно отказался от Соглашения об ассоциации Украины с ЕС, многие отечественные дипломаты были шокированы, ибо они долго участвовали в очень непростой подготовке к самой возможности подписания такого документа. О чем в том момент подумали вы?

— Я тоже был шокирован. Послы в европейских столицах были просто уничтожены руками Виктора Януковича. Ведь ранее были даны четкие инструкции убедить главные государства Евросоюза в том, что наша страна готова к подписанию Соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС.

Многие страны Европы принципиально были не против соглашения, но не желали подписывать документ именно с Януковичем. Но общие усилия дипломатов эту тенденцию переломили. Удалось убедить европейцев, что не нужно отождествлять властный режим со всей Украиной. Кстати, удачное завершение этих переговоров также можно отнести к достижениям украинского МИДа периода независимости.

После того, что сделал бывший президент в Вильнюсе, многие дипломаты почувствовали опустошение. Да, прозвучало, что в результате соглашения мы получим определенные экономические потери. Как будто мы не знали об этом раньше! Что такого сказали Януковичу, что заставило его в одночасье развернуть свою позицию на 180 градусов, можно только догадываться. Но именно эта ошибка привела Украину к трагическим последствиям.

Источник

Поділитися

Коментар